Ближний восток в политике США и России на современном этапе

При анализе проблемы ближневосточного урегулирования в контексте российских отношений с США сразу же возникает вопрос: когда и в силу каких причин появлялись условия для конструктивного сотрудничества Москвы и Вашингтона в целях разрешения кризиса в этом регионе? Возможно ли такое сотрудничество в настоящее время и может ли оно помочь в поисках решения конфликтной ситуации на Ближнем Востоке в будущем?

До распада Советского Союза такое сотрудничество или, как минимум, параллельные действия наших стран на Ближнем Востоке, несмотря на их жесткое противоборство в годы "холодной войны", время от времени имели место, хотя и были весьма редкими. Интересно рассмотреть - не только в исторической ретроспективе, но и с позиций сегодняшнего дня, что лежало в основе действий руководства наших стран, направленных на сближение или даже согласование позиций по различным аспектам - нередко ключевым - положения на Ближнем Востоке, на разрешение кризисных ситуаций в этом регионе, зачастую создававших угрозу всеобщему миру, в негативном плане воздействовавших на мировую политическую атмосферу и вынуждавших Москву и Вашингтон подчас действовать "на грани фола".

Наша страна, равно как и Соединенные Штаты, обычно исходили из необходимости признания прав двух основных этнических общностей, проживавших в Палестине - евреев и арабов, - на создание ими собственных независимых государств.

В резко осложнившейся после "шестидневной войны" 1967 г. обстановке на Ближнем Востоке, когда под израильский военный и административный контроль попали многие исконно арабские территории, также предпринимались попытки наших стран выработать совместный подход к решению всего комплекса ближневосточного урегулирования. Серьезным осложняющим моментом в тот период был категорический отказ арабских стран от признания в какой-либо форме Государства Израиль; по сути дела этот отказ явился причиной безрезультатности V специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, созванной по нашему предложению для рассмотрения ситуации, возникшей на Ближнем Востоке в результате "шестидневной войны".

После единодушного одобрения Советом безопасности резолюции 242 от 22 ноября 1967 г. состоялось несколько раундов советско-американских переговоров, на которых рассматривались пути возможного выполнения этой резолюции.

Переговоры проходили в достаточно сложной для обеих стран обстановке. Для США она была сложной потому, что главной внешнеполитической заботой Вашингтона оставался вьетнамский конфликт, а для нас потому, что в конце 60-х - начале 70-х годов постоянно росла напряженность в советско-китайских отношениях, подчас принимавшая крайне опасные формы.

Советская позиция в тот период определялась "египтоцентризмом" нашего ближневосточного курса, который далеко не всегда был логичным (например, в вопросах признания Израиля - "незаконного сионистского образования", по официальной арабской терминологии, проведения прямых арабо-израильских переговоров и т.п.) Со временем "египтоцентризм" нашей политики на Ближнем востоке (замечу попутно, что в применении к нашей стране правильнее говорить о "политике на Ближнем востоке", чем о "ближневосточной политике", поскольку, таковой по существу, никогда не было) сменился "сириецентризмом", а затем, когда российскую дипломатию возглавил Козырев, - и "американоцентризмом".

В ходе советско-американских консультаций представители США уже тогда выдвинули довольно развернутое предложение по решению проблемы палестинских беженцев. В "13 пунктах США" говорилось, в частности, что для справедливого разрешения проблемы беженцев "необходимо определить и согласиться на процедуры и условия, при которых происходили бы репатриация и расселение (беженцев), а также на общее число лиц, подлежащих репатриации". Выдвигая такое предложение, представители США преследовали две цели - заранее снять остроту выходившей на передний план палестинской проблемы и откровенно затянуть решение вопроса о беженцах, что полностью отвечало бы интересам Израиля. Его позиция была четко сформулирована А. Эбаном: "Суверенное право решать Израилю, в какой мере он должен содействовать разрешению проблемы беженцев".

Позиция нашей страны в этом вопросе определялась известным положением резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 194/III от 11 декабря 1948 г., в которой говорилось: "беженцам, желающим вернуться к своим очагам и мирной жизни со своими соседями, такая возможность должна быть предоставлена в кратчайший срок, с уплатой компенсации за имущество тех, кто предпочтет не возвращаться, и за пропажу и ущерб имущества, каковые должны быть компенсированы соответствующими правительствами или властями, согласно принципам международного права"5.

У меня, как у непосредственного участника указанных советско-американских консультаций, уже тогда сложилось впечатление об их оторванности от жизни, об их некоем излишнем "академизме". В тот период продолжалась египетско-израильская "война на истощение", ежедневно велись длительные артиллерийские дуэли, заметно активизировалась вооруженная и политическая борьба палестинцев за свои попранные права, усиливались израильские "акты возмездия", что ежедневно приводило к человеческим жертвам и разрушению материальных ценностей. Но все это было как бы фоном, невидимым подтекстом вполне дружеств